Том 18. Счастливчик - Страница 27

Ивась — настоящий красавец и такой ловкий, такой быстрый, такой грациозный. Мальчики аплодируют Ивасю.

— Браво! Браво, Ивась! Бис! Бис!

А гребенка звенит, линейка пищит и труба ревет на всю гимназию.

Ивась пускается вприсядку, откидывая ноги вправо и влево, припевая и пристукивая каблуками.

— Гоп, мои гречаныки, гоп, мои бiлы! — выкрикивает Ивась.

Счастливчик в восторге бросается вприсядку рядом с Ивасем, не переставая, однако, трубить в свою иерихонскую трубу. Теперь пляшут двое: Ивась и Счастливчик. Ивась — искусно, красиво и ловко, Счастливчик — как резвящийся лягушонок, временами потешно шлепаясь на пол под дружный рев зрителей.

Неожиданно смолкает гребенка, перестают пилить линейка и пенал. Рев тоже смолкает неожиданно, как по команде.

На пороге класса стоит Петр Петрович и выговаривает:

— Очень хорошо! Прекрасно! За историю единица, а ему и горя мало! Что с тобой сделалось, а?

Счастливчик смотрит на классного наставника так, точно это бенгальский тигр, который вот-вот сейчас проглотит его. От испуга Счастливчик продолжает трубить. Ужасные звуки вылетают точно сами собою из злополучной трубы, помимо всякого желания Счастливчика.

Ах, эта ужасная труба совсем не знает приличия!

— Это еще что за дерзость! — возмущается Петр Петрович и, выхватив злополучную трубу, бросает ее на пол. — Оставайтесь на два часа после уроков, Раев, Янко, Подгурин и Бурьянов!

Счастливчик совсем опешил. Что же это такое! Что за несчастный день сегодня!

Ах ты! Противная труба!

* * *

Счастливчик наказан впервые в жизни. Подгурин, Бурьянов и Янко уже и счет потеряли тем разам, в которые они оставались в гимназии после уроков. Им как будто даже нисколько это не обидно: порешили играть в перышки, а то и выспаться под скамейкой.

Ровно в половине третьего первый класс расходится по домам.

— Где Голубин? — спрашивает «дедушка», заглядывая в лица своих воспитанников.

— Голубина нет, он ушел домой! — отвечает кто-то равнодушно.

— Нет, он не ушел. Его мать пришла за ним, — возражает "дедушка".

— Братцы, да мы его с самой большой перемены не видели. С двенадцати часов. Где же он, правда?

Это говорит Помидор Иванович, и голос его вздрагивает от волнения.

— Да, не видели! Аля, Голубин, голубчик, где ты, откликнись!

Вдруг Счастливчик, как встрепанный, вскакивает со своего места.

— Да ведь Голубин в плену! Он заперт в сарае! Ах! Я запер его тогда еще, во время игры! Что я наделал?! Что я наделал?!.

И не слушая ни классного наставника, ни воспитателя, Кира выбегает из класса и по коридору, лестнице, через сени спешит на гимназический двор. Сердце его стучит, как молот, даже как будто другим слышно его биение. Внезапно перед мысленным взором мальчика предстает образ худенького, слабенького Голубина, смотревшего на него испуганно, когда он тащил его в сарай. И он все-таки его втолкнул и запер… и забыл выпустить… О, недобрый, нехороший Счастливчик! О, злое маленькое сердце!

Забыть хрупкого, болезненного мальчика в холодном сыром сарае для дров, да еще в одной курточке! Замирая от ужаса, Счастливчик бросается туда.

Что это? Сарай открыт! Дверь его настежь!

— Где Аля? Где Голубин? — кричит в отчаянии Счастливчик, увидя дворника, подметающего двор.

— Товарища изволите искать, барин? — спрашивает он, ухмыляясь простодушно, — нет их, тю-тю, пропали!

— Как пропали? — широко раскрывает глаза Счастливчик.

— Да так, — парень добродушно смеется. — Пропал, вот и все. Иду, это, я полчаса назад в сарай, вижу — барчонок лежит, продрогший у дров-то, скорчившись, весь посинелый и слезки на щеках. Видать, плакали… Лежит и спит…

— Посинелый… слезки… спит… — растерянно повторяет Счастливчик.

— Я его будить… Он, сердешный, на головку жалится. Головка, вишь, у него заболела… Надо думать, заболит! Два часа дрыхнуть в холодном сарае…

— Ах! — роняет Счастливчик и весь трепещет.

— Куда же вы его дели?

— Домой отправил. Взял и отвел домой. А мамаши его не было, значит; за ним чтобы идти, из дому вышли. И не знают мамаша, что болен их сынок.

— Болен? — вскрикивает Счастливчик, и точно невидимые когти разрывают его сердце.

— Горячий… известно болен! Как до постельки добрался, так и повалился навзничь, а сам-то спит, ровно мертвец, — докладывает парень.

Все разошлись по домам. Только трое из «мелочи» играют в перышки на задней скамейке.

— Ну, что, нашли Голубина? — осведомляется Янко.

— Нашли… болен дома… из-за меня болен Голубин, — едва находит в себе силы ответить Счастливчик и падает на скамейку.

* * *

Внизу в швейцарской происходит другого рода история. Monsieur Диро, как ни в чем не бывало, приехал за Счастливчиком, и вдруг…

— Они наказаны. Их не пускают, — объявляет ему швейцар.

Счастливчик наказан? О, этого не может быть! Это какое-то недоразумение. Счастливчик не может быть наказан.

Monsieur Диро говорит на своем французско-русском, непонятном, как китайский язык, наречии. Швейцар возражает по-русски, и оба волнуются, не понимая друг друга.

К счастью, в швейцарскую входит классный наставник и на вопрос гувернера, предупредительно поясняет, что ученик Раев получил единицу, плясал и трубил в классе и за это оставлен в гимназии на два лишних часа. Monsieur Диро удивлен.

— О, такий малют, такий хорошая мальчугашик и вдруг единишка и трюба!.. Не понимай! О, как это шесток! Как шесток таково наказаль!

Но еще больше волнуются дома, когда в обычное время возвращения из гимназии не видно знакомых санок, запряженных Разгуляем. Бабушка, всегда поджидающая у окна своего любимца, приходит в невероятное волнение.